Исповедь подружки невесты - Страница 32

– Оливия, – укоризненно проговорил Эдвард и слегка сжал ее руки. Терпеливо ждал, пока она успокоится. Наконец, обессилев, Оливия положила голову ему на плечо и зарыдала, крепко обняв его. – Милая моя Оливия, самая красивая, самая прекрасная девушка на свете.

Нежный шепот и ласковые слова растрогали ее. Он стал покрывать ее лицо бесчисленными поцелуями, ее слезы моментально высохли. Он нежно погладил ее по голове и смотрел так, что она опять почувствовала себя красивой и желанной.

– Все хорошо, я здесь, рядом с вами.

Сердце ее мучительно сжалось. Она открыла дверь комнаты, взяла его за руку, увлекая за собой.

Оливия окончательно успокоилась. Ощущение безысходности уступило место странному неведомому чувству. Вдруг захотелось, чтобы Эдвард безраздельно принадлежал только ей.

– Останьтесь со мной. В ее голосе слышалось настоящее отчаяние. Казалось, в эту минуту она бросает вызов. Но голос был мягким и мелодичным, как у феи или сирены.

Еще никогда Эдвард не испытывал к ней такого желания, хотелось повалить ее на кровать, но он понимал, что этого нельзя допустить. Она расстроена, обижена, сама не ведает, что творит. Ему не хотелось использовать ее состояние в своих порочных целях.

– Оливия, сегодняшний вечер был очень тяжелым для всех, и потому… – Он не успел закончить.

– Вы нужны мне, Эдвард. Неужели не понимаете?

– Вам нужно отдохнуть, выспаться. Завтра опять сложный день, и потому…

Черты ее лица исказились от гнева.

– И потому вы опять собираетесь уложить меня спать? Будете, как вчера, подтыкать мне одеяло? Нет уж, спасибо. Я взрослый человек, поймите вы, наконец! Вы обращаетесь со мной как с невинным ребенком, а на самом деле… На самом деле я испорченная девочка. И сейчас это докажу.

Она резким движением расстегнула молнию, платье упало на пол.

Эдвард стоял как громом пораженный, понимал, что должен остановить Оливию, но не успел. Плоть его затвердела и заметно увеличилась в размерах. На Оливии ничего не было, кроме крошечных черных трусиков. Вот-вот и они упадут.

Он не отрываясь, в восхищении смотрел на нее, в очередной раз поражаясь совершенству ее тела. Соски ее затвердели от возбуждения. Эдварду вспомнился их неповторимый вкус. Нет, он не имеет права использовать ее истерику.

– Оливия, что вы делаете?

– А как вы думаете? Собираюсь отдаться вам. Преподношу себя на тарелочке.

В голосе сквозило раздражение. Лицо исказилось от гнева. Но во взгляде читалась немая мольба. Глаза ее были почти детскими.

Медленно и осторожно он двинулся к ней:

– Если вы решили отдаться мне, я, конечно, не против. Но подумайте, что вы будете делать потом?

Оливия вздрогнула, ему показалось, что она смутилась, словно только сейчас поняла, что происходит, и отступила от него на шаг. Прежняя уверенность покинула ее. Эдвард скинул пиджак и подошел ближе. Тело ее сотрясала нервная дрожь. Он терпеливо ждал, пока она успокоится. Когда ее волнение немного улеглось, он осторожно накинул ей на плечи пиджак.

– Ну вот, теперь вы скоро согреетесь.

Некоторое время она молча смотрела на него, но вдруг резко сорвала с себя пиджак и бросила в лицо Эдварду:

– Отлично. Забудьте о том, что я говорила. Не хотите заниматься со мной любовью, я найду кого-нибудь другого. Можете не сомневаться. Думаю, парочка лондонских бездельников будет не прочь развлечься со мной.

Она уже собиралась выйти из комнаты, когда он схватил ее за руку и притянул к себе:

– Никуда вы не пойдете. Не пущу!

Глава 17

– Отпустите меня, – с презрением глядя на него, приказала Оливия.

Он не послушался, поняв, что в таком состоянии она может натворить дел. Ее переполняло желание отомстить.

– Если вы хотите скандала или сорвать на ком-то злость, даже ударить, я к вашим услугам. Выполню любую вашу просьбу. Хотите заняться любовью, сделайте это со мной. Я не допущу, чтобы вы сделали это с кем-нибудь другим.

Только теперь он осознал, насколько она ему дорога и должна принадлежать только ему. Это случилось впервые в жизни. Эдвард поднял пиджак и снова накинул ей на плечи:

– Не снимайте его. Иначе простудитесь. Прошу вас, Оливия, давайте поговорим.

Сердце Оливии сжалось от боли. Кровь застучала в висках, вспомнились жестокие несправедливые слова: «Для Оливии наши отношения всего лишь забава. Что касается меня, не знаю, нужно мне это или нет».

Еще совсем недавно она думала, что стала невосприимчива к оскорблениям, однако, услышав разговор между Эдвардом и Уиллом, поняла, что осталась все той же ранимой маленькой девочкой. Она вспомнила, как в детстве бессонными ночами задавала себе вопрос, почему родители совсем ее не любят, а став угловатым подростком, осознала, что не любят ее не только родители. Она не дружила с мальчиками, даже не решалась заговорить. На школьных вечерах ее никогда не приглашали танцевать. Став взрослой, Оливия притворялась недалекой женщиной, которую интересуют лишь развлечения. Под этой маской скрывается хрупкая и ранимая душа, которую может задеть любое неловко сказанное слово. Эдвард, сам того не ведая, разрушил ее броню, ей захотелось забыться, провести ночь с одним из этих лондонских пижонов, слушать глупую болтовню и фальшивые комплименты. Заглушить страшную душевную боль, которую причинил ей Эдвард. Но он не пускал ее.

Она исподлобья взглянула на него. Он смотрел на нее не отрываясь, скорее всего понимая, какое впечатление производит, и пользовался этим.

Оливия поспешила отвести взгляд и встала с кровати. В эту минуту она ощущала себя хрупкой и беззащитной как ребенок. Зачем она сняла с себя платье, непонятно. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но от близости Эдварда, его взгляда и запаха кружилась голова. Все это невероятно возбуждало, Оливия дрожала от вожделения.